Марсодом 2
Объединенный визг достиг небывалых в Марсодоме 2 децибел, когда на пол спальни девочек вывалились четыре крупных темно-серых сороконожки и такой же масти плющево-мягкий Кокос. Бедный кот в панике кинулся вон. Пахло все просто отвратительно чуждо, статическое электричество топорщило каждую шерстинку, а уж визг был вовсе невыносим. Призывы Алены : «Кокосик, мальчик мой, вернись!!» - потонули в выражениях ужаса.
   Сороконожки же сидели смирно в позиции «наблюдение», Наташа, пораженная их натуральным видом, подняла с пола пульт с дисплеем. Когда децибелы пошли на снижение , она сочла возможным сказать:
   - Это роботы. Хватит верещать!
   - Зачем? Почему они такие страшные?! – высказала Настя общее мнение.
   - Они нужны для особых целей, - отрезала Наташа и отправилась на поиски укромного места, чтобы потренироваться в управлении СНАБами.
   Насекомые бодро двинулись за ней, ритмично стуча множеством металлических лапок.
   - Цып-цып-цып, мои цыплятки.., - тепло проводил процессию Степан, оценив между тем по достоинству правильность выбора формы моделей – СНАБы плавно стекали вниз по ступенькам, ни на шаг не отставая от Нелидовой.
   Прикрыв рукой микрофон, Степа шепнул ей на ухо:
   - Прислали Солнце с Димой искать?
   - И Сашку, - ответила Наташа одними губами.
   Ошалелый от перемен Кокос метался по периметру в поисках знакомо пахнущих, но не орущих благим матом предметов. По счастью Селедка как раз вышла из старого дома по естественной надобности. Встреча была теплой.. Прикопав испражнения под кочкой пластиковой осоки и помусолив для порядка острую псевдотравинку , Селедка указала Кокосу на отчетливый запах инопланетной зябы, нагло и бесконтрольно множившейся в комнате Тори.
   Кокос разделил беспокойство отважной Селедки, и они вместе отправились на второй этаж старого дома.
   В какой-то мере удача им улыбнулась – Тори неплотно закрыла дверь. Растираясь в практически плоскую конфигурацию, из щели перли выползки.
   Сразу же храбрые кошки обнаружили, что есть их нельзя - отчётливый запах ингредиентов Тафта не оставлял место сомнениям. Но охоты это не отменяло, и Кокос первый поддел широкой лапой нервно колыхающуюся лепешку.
   Она сжалась до размеров маленькой котлеты, вытянула свои псевдоподии и ловко сняла себя с когтей Кокоса. Звучный шлепок на пол, и выползок шариком катится по коридору к лестнице , вниз по лестнице и останавливается посреди кухни, выпустив немощные присоски. Озадаченный такой прытью Кокос – за ним.
   Еще пара-тройка крупных, смышленых мутантов появляются из щели и , спасаясь от когтей Селедки, мячиками скатываются на кухню. Несмотря на неорганическую пахучесть игрушки из них вышли презабавные, и кошки с удовольствием гоняют их по всей кухне.

Гость заинтересовался. Его так и тянуло порыться в ворохе древних пергаментов, рассыпающихся ветхих книг и исчирканных современных листков. Но верно говорят, ориентироваться в собственном хаосе проще, чем в чужом порядке. А здесь «порядок» был своеобразный.«И хорошо ещё, что половина записей в сейфе подсознания…», - с облегчением подумал Май, усилием воли втягивая измятые листы в отрывшиеся и тут же задвигающиеся ящики письменного стола.
   - Зря ты сердишься на меня, мальчишка, - сказал Моль, разочарованно отходя к окну. Нечаянно наступив на край драпировки, он забарахтался в свалившихся на него портьерах чужого мира. - Я ж не виноват, что сюда попал…Твой внутренний мир созерцать тоже…не сахар. Такой беспорядок...А чудовища тут случайно не водятся??? –Самец «вынырнул» из складок поверженной занавески и покосился на арку. - Хотелось бы посмотреть.
   - В зоопарк пришел, что ли? - грубовато прервал незваного гостя Май.- Некоторых вещей лучше не знать. Не смотреть, не слушать и не понимать. Береги нервы, дядя.
   - Поздно мне их беречь, - вздохнул притворно Моль. - Уже истрепаны общением с вами, люди…Не злись на меня, дитя, за то, что у нас теперь общее на двоих сознание. Общая жилплощадь - всегда предмет раздора, – невольный разрушитель укутался в штору как в плащ с капюшоном, склонив голову набок, оценил «окно» (оказавшееся нарисованным пейзажем) и продолжил миролюбиво:
   - Не сердись на старика за всё, прежде сказанное…
   Май напрягся, боясь подумать лишнее.
   - Я ведь не судья тебе…,- пытался убедить симбионта в своей расположенности к нему Моль. - И…, – тут голос старика мастерски дрогнул, - ..не враг…Ты сам себе – больший враг!- закончил с преувеличенной горечью.
   Перед мысленным взором Мая возникло иссеченное временем человеческое лицо, сморщившееся в трагической гримасе.

Лирическое отступление о Ксюшином происхождении
- Блондинистая лошадь! Ксения слегка растерялась. Привилегия хамить в лицо на проекте принадлежала ей одной. Она привыкла к оскорблениям за спиной, приучилась их не замечать, но прямые нападки подкашивали даже её. Лошадь… Хотя с некоторых пор поразительное сходство с симпатичным земным парнокопытным стало для Ксении своеобразным спасением…
    Потому что однажды вечером, перелистывая энциклопедию в поисках незнакомых слов (диплом МГИМО обязывал, не говоря уже о Колледже Альфы Центавра) ,она наткнулась на изображение плотоядного ящера, обитавшего на планете за сотни тысяч лет до появления людей. Рептилия стояла в неестественной позе припадающего на одну ногу кенгуру и ,косясь холодным глазом на зрителя, крепко держала пищу обеими когтистыми лапами. Чешуйчатая морда ящера довольно лоснилась, жертва предсмертно трепыхалась – идиллия насыщения была передана художником очень достоверно…Ксения долго вглядывалась в выражение знакомых глаз, как вглядываются в фотоальбоме в подзабытое родное лицо. Впоследствии она узнала… (поначалу ей мало было известно о своем происхождении. Для лучшего внедрения в чужую среду допуск к информации такого рода для многих сотрудников галактических служб был ограничен) … что на другом конце Вселенной много таких, как она – умных, цепких, беззлобно жестоких…а земной ящер – их общий предок.
    «Люди» в её Галактике, конечно же, отличались от земных…И не только внешне. Они считали свое общество очень «продвинутым». И первое, чем они небезосновательно гордились: от голода давно никто не умирал. Необходимый прожиточный минимум был обеспечен всем гражданам. Каждый занимался, чем хотел, развлекался, как мог, и выбор развлечений был велик. Пол перестал иметь значение. Женщины сравнялись с мужчинами в беззаботности по отношению к потомству (воспроизводством занимался государственный инкубатор), и секс для них наконец стал целью, перестав быть средством удержания самца возле их общего ребенка. Теперь это стало совершенно не нужно. Если кто-либо обнаруживал болезненное пристрастие к кому-либо (блажь не порицалась), он просто покупал его расположение, ведь деньги никто не отменял. Даже на другом конце Млечного Пути.

- Вдруг и другие догадаются? - запаниковала вдруг Ксения. Захлопнув энциклопедию и прижав её к груди, гуманоидка задумалась… И хотя внешнее сходство с монстром в книжке было минимальным (сколько веков прошло!плюс еще добавление человеческих генов), она опасалась, что кто-нибудь сообразительный наткнется на эту компрометирующую картинку ,и тогда…
    Она не знала, что ждет её тогда…Но ужас разоблачения поднимал выбеленные волосы на её голове. Презирая толпу, Ксения одновременно опасалась её. Интуитивно искала рычаги воздействия на людей, в чем шоу ей очень помогало. Оно было для неё экспериментальным полем (в деньгах она давно не нуждалась), площадкой для самоутверждения и игр – в сущности, она была ещё очень молодым гуманоидом.
    И далеко было до того времени, когда в оплату за свои услуги она попросит у Галактического Совета ма-а-аленькую планетку в невзрачной Солнечной системе…Ну, может, не всю. Может, только часть? Вдруг тут есть кто-нибудь ещё из соплеменников?
    Ей даже стал мерещится порой тусклый зеленоватый огонь в некоторых человеческих глазах. Она пристально всматривалась: СВОИ? Но неизменно разочаровывалась: жалкие земные овцы…Но пока опасалась с этим стадом шутить…
    Глядя по утрам в зеркало на свое нечеловеческое лицо, пугаясь, она спешно звала визажиста и парикмахера. И успокаивалась только тогда, когда они, приложив невероятные усилия, придавали ей человеческий вид…Почти ругательное прозвище «блондинка» постепенно стало восприниматься Ксюшей чуть ли не комплиментом. А «лошадь» - немного обидной, но исправно выполняющей функции маскировки, клички. Слыша её всё чаще, она вздрагивала, как от пощечины, лишь в первую секунду. Но тут же вспоминала о её относительной безобидности и усмехалась, переводя дух…

Марс. Недра.

Совсем иные чувства охватили группу научных наблюдателей Марса, пушистые биологи в отчаянии заламывали лапки:
   - Мы теряем их.. Смотрите – земная вода уничтожает уникальных животных!
   - Что делать?!
   - Сейчас ещё припрутся их самки и начнут , как всегда, визжать и требовать убрать и уничтожить!
   - А роботам-то что! Возьмут – зальют водой – и всё!!
   - Срочно изъять животных с территории периметра! Свяжитесь с разведкой – пусть серые выделят эмиссаров. И надо срочно доложить Королеве – она поддержит!
   Следующие полтора часа прошли в поисках подходящих лазутчиков для вызволения из лап домовцев свежеиспечённого вида марсянской фауны. Надо понимать , что недра Марса смогли сохранить единичные виды как флоры, так и фауны, поэтому любой намёк на жизнеспособный организм марсянского происхождения воспринимался жителями недр, как божественное откровение.

- Так чего Вы хотели, Ксения? Сохранить или всё-таки уничтожить крылья? Можно было, в принципе, поручить это роботам. И зачем провоцировать Абрикосова лишний раз действовать вопреки «официальным» указаниям? - спросил запутавшийся Комиссаров. – Парень и так независимый до безобразия…
   - Крылья мне «до лампочки». Обратно их не пришьешь…., - беспечно сказала Ксения, бросая на Комисарова «осапфиренный» цветными линзами снисходительный взгляд и подумала про себя: « А психологические «игры» с Абрикосовым, да и любым из хомяков – лишний повод убедиться в том, что человечки под твоим контролем.
   И, так или иначе, ты всегда найдешь способ заставить их действовать, как тебе нужно…Лично мне ничто так не повышает аппетита». Хотя, именно с Маем всегда случались осечки, не могла не признать Ксения.
   - Пойдемте, Валерий Яковлевич, пообедаем…, - Ксю взяла Комисарова под руку, и повела к выходу. Он странно терялся в её присутствии. Хотя мысли его относительно ведущей порой были вполне трезвы: «Балуется девчонка с проплаченными марионетками. Коготки оттачивает перед битвой всей жизни…А что за битва? – внезапно с тревогой подумал Валерий Яковлевич.
   – Неужели в президенты рванет? А ведь рванет, в свое время. Да ещё и СТАНЕТ, при глупости электората…Хотя пока народ не так уж прост. Но ничего…Она себе почву подготовит, унавозит. Уже…унавоживает», - верно оценил обстановку продюсер.
   ...А сам шел, влекомый будущей «властительницей дум», с видом обреченного на балаганную неволю дрессированного медведя. С такой же неуклюжей грацией и робкой надеждой на внеплановую мармеладину вместо тычка…как впоследствии «хлопнувший ушами» электорат.
   А Ксения думала: " Привязать» к себе человека - сложно. Он может делать вид, что любит или дружит с тобой, но ты никогда до конца не будешь знать, что у него в душе. А выдрессировать человека, приручить его к себе и проникнуть в его сердце - это самое сложное и увлекательное, что может быть в жизни. И заниматься этим так интересно…
   - Послушай женщину, и сделай наоборот? – любопытствовал Моль, глядя, как Абрикосов старательно запихивает бывший скафандр (а ныне хранилище крыльев) во встроенный шкаф с прозрачной дверцей. Красные неровные буквы на записке были видны издалека.
   - Ты действуешь по принципу: послушай женщину, и сделай наоборот?- переспросил, не дождавшись ответа, Самец.
   - Нет, - коротко ответил Май. Моль ждал дальнейшего озвучания мысли. Ведь люди не всегда облачают свои думы в слова…
   - А как? Никого не слушай и делай, что хочется?
   - ПОСЛУШАЙ ВСЕХ, И СДЕЛАЙ ТО,ЧТО СЧИТАЕШЬ НУЖНЫМ. Правда, это не всегда то, что хочется…но, как показывает практика, самое разумное…

Марс. Покои Королевы.

Королева нервно ходила из угла в угол. Подобное поведение было ей совершенно не свойственно, но ряд обстоятельств совершенно выходил за рамки привычного хода вещей. Во-первых, надо было вызволять новых животных – это святое и с этим не поспоришь, во-вторых, Королеве мучительно хотелось заполучить в досягаемую близость расположения этого смешного, теперь уже увечного, землянина с двумя комплектами органов зрения. Понаблюдав за жизнью периметра , она заметила, что этот землянин держится особняком, спит один, еду себе готовит сам и находится в явных контрах с грозной белоголовой самкой, которая наблюдает за ними с Земли, и похоже считает себя истиной в последней инстанции.
   Странное, необывалое дело.. Королева не могла объяснить никому, а себе – тем более – почему она покрывается сине-оранжевыми огнями – вернейшим свидетельством сексуального интереса у особ королевской крови – при виде этого Мая. А серые , конечно, всё заметили.. Пусть и не принято было в иерархической структуре марсианской власти обсуждать действия Королевы, но она-то знала – обсуждают.. И осуждают..
   Она даже заметила, что кончики шерстинок в области грудины приобрели странный малиновый оттенок, да и не заметила бы, но за последней трапезой младшая принцесса так пристально косилась на это место, что Королева даже не решилась сделать ей замечание за вызывающе закрученную шерсть на голове. А сама всё скашивала незаметно глаза вниз – на грудку, изо всех сил стараясь не пойти фиолетовыми пятнами смятения, и тем не менее, покрываясь ими – расплывчатыми, недостаточно насыщенными – но так наглядно выдающими полный разлад внутри организма, покрытого самой красивой пушистой оболочкой во всех обитаемых мирах.
   Оставшись одна, она кинулась к зеркалу и была поражена видом шерсти, как будто окрашенной кровью. Но кровь марсиан – жёлтая! Значит, так её организм отреагировал на недавний дикий поступок землянина – отрезать себе крылья.
   - Зачем, зачем, ведь так намного лучше.., - шептала она в смятении, наблюдая пляску медицинского лазера в нетвёрдых руках землянина, а когда он свалился на пол, слабо шевеля обрубками таких недавно прекрасных крыльев, она ужаснулась угольно-чёрному цвету своей шубки – это означало траур. Причем, траур по самым близким.
   Да. Небывалые в истории королевской династии вещи происходили с бедной Королевой

- Натусик! Конечно со мной полный порядок! Только шевелиться не получается. Но я не расстраивался, все равно же не знал, куда двигаться надо. Я был уверен – ты придёшь и выведешь меня! – и Сашка подцепил насекомое большим пальцем и поднес к самым глазам, вглядываясь в крошечные фасетки-экраны.
   Глаза обоих роботов были сконструированы в одной лаборатории, поэтому контакт установился полный, Наташе казалось, что она видит своё отражение в его незамутненных заботами чистых серых глазах.
   - Сашенька, надо как-то выбираться.. Попробуй подвигать локтями, коленями..
   Асс честно попробовал, получалось плохо, только пыль поднял, изображение заволокло, как туманом.
   - Стой, не надо, пусть пыль осядет. Опусти сороконожку вниз. У неё есть сонар, сейчас сделает эхолокацию, и поймём, как нам поступить. Сороконожка повертела аккуратной головкой, потрясла усиками и , повернувшись к одной из стенок норы, начала грести всеми многочисленными лапками.
   - Саша, ты понял? Здесь надо копать!
   Асс начал скрести ботинком насколько позволяла теснота норы в месте, где суетилась сороконожка. Образовалась воронка. За поднятой пылью было совершенно не видно её размеров, потому АСС продолжал елозить подошвой, пока нога не провалилась куда-то вниз. Теперь он торчал наподобие странной формы штопора одной ногой в дыре, другую поджав под себя, руками упираясь в грунт вокруг.
   - Натусик! Я почти свободен!
   - Найди сороконожку! Где она?
   - Не видно, наверно провалилась вниз…
   И не успев произнести эти слова , Сашка провалился вниз.
   Наташа ойкнула и долго, ужасно долго вглядывалась в плотную серую темноту экрана, пережидая , когда очистится передающая поверхность СНАБа.
   - Саша, Сашка! – звала она, пытаясь справится с беспокойством, ну что за нелепость – едва найдя его – снова потерять!
   Наконец экран показал смутный силуэт андроида, который сидел в довольно большом туннеле и разглядывал свои руки. СНАБ пополз к нему, коснулся усиками.
   - Натусик! Со мной все нормально! Но, ты знаешь, пока я тут сидел, мне кажется, приходил какой-то огромный страшный зверь! Я почувствовал его дыхание!
   - Сашенька! Тебе показалось! – Наташа расстроилась – не хватало еще, чтобы у АССа начались галлюцинации из-за этих падений. Все-таки позитронный мозг тоже уязвим ,и неизвестно точно - насколько. Если выяснится, что вменяемость под вопросом, его точно размонтируют!

Марсодом. Зал общего сознания Моля и Мая

Но старик продолжал, не замечая опасных сигналов:
   - А кем же ты намерен тогда стать? Ангелом? Или (чего уж мелочиться?)… «бери выше»?
   - «…кидай дальше»…Полубогом сойдет, – проявил невиданную скромность Абрикос.- Полубогам нимбы полагаются? Белые одежды, золотые сандалии, все дела…
   - Профессия уже наложила на тебя свою печать: свойственную актерам склонность к самолюбованию… , – пробормотал старик, хотя видел, что Май явно дурачится. Но вслух переспросил, изобразив крайнюю степень недоверия:
   - Ты – и полубог? Тот, кого Собчак чуть ли не в Дьяволы записала? Рожки не чешутся?
   - В демоны, – уточнил Май, уже беззлобно улыбаясь.- Рожки? Не чешутся, видимо, Алена ещё верна.
   - Май? – в окне показалась физиономия Алены, обращенная в сторону крыши.- Ты чё там сидишь, спать не идешь?- чьи-то руки оперативно оттащили её от окна. Раздались смешки, шлепки по обнаженной коже….Абрикосов не обратил на это никакого внимания.
   - Дивная Луна, – сказал он мечтательно, подперев щеку рукой. Неестественно большой спутник Марса завис над лесенкой гор, заливая их лимонно-желым светом.
   - Не Луна, а Фобос, – брюзгливым тоном поправил его Моль.
   - Ну да, Фобос…а почему не Деймос?
   - Деймоса и не различишь среди звезд. Он же маленький, и расположен дальше Фобоса, насколько я…или ты помнишь. Ты бы хоть в кладовых памяти порылся. Там такие залежи. Старик поднялся с кресла внутри общего сознания, деловито подошел к одной из полок в нише, осматривая корешки книг. Вытащил какую-то, потряс ею для наглядности, потом увидел другую, открыл её и зачитался. прислонившись к гобелену, украшающему стену.
   - А я хочу тройню! – донесся снизу из открытого окна голос Настеньки.
   - Какая тройня? – отвечал отчаянный голос измученного Сэмика.
   - И чтобы все – девочки! – настаивала непреклонная Дашко.
   - Мне тебя одной хватает, чтоб сойти с ума. А если учесть, что ты всегда не одна…
   - Должна же я с кем-нибудь общаться, – неуверенно парировала Настя
   - О чем общаться? – усмехнулся, отвлекаясь от книги, Моль.- У неё же уровень интеллекта ниже, чем у микроволновки…

- Боюсь, – сказал еле слышно, - как насекомое. И не боюсь - как человек.
   - Почему?
   - Потому что в животном мире смерти страшатся до последнего…а по человеческим меркам я стар, прожил жизнь. Воспитал детей, был счастлив по-своему…чего же ещё? Впереди ничего, кроме усталости. И старческого брюзжания вкупе с прогрессирующим слабоумием. Жалкая человеческая доля, у животных такого нет, – с шутливым превосходством ответил симбионт и заключил, - быть человеком – сомнительное удовольствие.
   - Ты нам просто завидуешь, - не поверил в искренность собеседника Май.- Насекомое.
   Моль нисколько не оскорбился. Глупо оскорбляться за обозначенную данность, также, впрочем, как и гордиться ею. Будь ты хоть насекомым, хоть человеком…
   - Нет. Уже нет. Не завидую, – посерьезнел Моль - Я восхитился вами поначалу. И вашими способностями, и вашими возможностями. Как здорово было не только понимать, но и осознавать. Вы показались мне мотыльками, тянущимися к свету, когда я начал узнавать ваших философов, а потом…, - старик, шлейфом волоча сползающую при движении драпировку, неторопливо направился к двери.
   - Постой, –сказал Май, у него пропало желание разговаривать во внешнем мире.
   - А что потом?
    - А потом до меня дошло…, - остановился Моль. И снова, как завороженный, подошел к книжной полке. - Вы – не мотыльки, летящие к горящей лампе…а существа, бьющиеся головой о стекло внутри неё, незажженной…маленькой в пространстве огромной комнаты. Мне стало вас жалко до слез, бьющихся о прозрачный, но непреодолимый барьер, несчастных в своей неутолимой жажде познания. Как можно вам завидовать…когда вы в печали такой?
   - Ну…не преувеличивай. Так заморачиваются единицы. А остальные…
   -А остальные живут, как стадо, - с недоброй усмешкой закончил Моль, - и ничем, понимаешь, ничем не лучше нас – такие же представители животного мира…
   Даже хуже. Свою планетку загадили, на другую нацелились. А ещё возомнили себя «венцом творения»…тьфу.
   Внутренний разговор прервался внешним шумом. На высокой ноте визжала Дашко.Сэм, схватив девчонок под мышки, волок их в сторону Администраторской.
   - Требую переоцифровки этих дур! – ревел разъяренно новоиспеченный Отелло.
   - Я дура? – возмущалась Дашко. Моцак не возражала, старательно перебирая еле достающими до земли ногами.
   - Переоцифровка – за ваш счет, – напомнил им дежурный по связи.
   - За наш? – медленно трезвел Сэм.
   - За ваш, – закивала (чтоб что-нибудь сказать) подбежавшая, чтоб попасть в кадр, приодетая в кружевное бельишко Бузова.
   - Ты чё, Сэм, против групповухи? Смотри, какие у тебя телки, – попытался ободрить товарища Третьяков.
   - Если бы групповуха, а то…, - Сэм попытался махнуть рукой, и Настенька благополучно вывернулась, укусив его за ухо.
   - Дашко – Тайсон среди женщин, – сказал рэпер. Полупридушенная Моцак колотила Сэма по животу.
   - Черт с ними, с деньгами, только заберите их на переоцифровку! – заорал пострадавший.

Маррия: Марсодом2

- Оплачу полную стоимость переоцифровки! - продолжал глупить Сэмуэль.
   - Не гони лошадей… ,– пытался остановить разбушевавшегося Сэма Ромка.
   - Требуй скидку за моральный ущерб и половое неудовлетворение! – советовал, высунувшись из окна, Степа, но потянувшиеся с двух сторон женские руки (одна в кожаной митенке) заставили его упасть навзничь.
   - Никаких скидок! – шуршал инструкцией дежурный.
   - Я! Я оплачу половину расходов! – срывающимся голосом выкрикнула, с трудом освободясь от мощной хватки чужого возлюбленного, несчастная Моцак. Сэм посмотрел а неё с невозможной прежде нежностью.
   - Предательница! – попыталась ударить подругу Дашко. Но досталось, как всегда, не Ольге, а стоящему между ними Сэму.
   Он отшвырнул обеих девчонок от себя, предоставляя им полную свободу в деле взаимного царапанья и ляганья. Но они, как ни странно, не поспешили ею воспользоваться. Поднявшись с травы, подружки сначала вознамерились накинуться на обидчика, но он спрятался за спины гогочущих Ромки, Рассела и Потаповича.
   Осознав невозможность попыток побить любимого, Настя психанула, прокрыла защитников трехэтажным матом и, гордо развернувшись, покосолапила в сторону Администраторской. Моцак шла параллельно, на расстоянии вытянутых рук, даже не пытаясь приблизиться к обозленной товарке. Но у входа в Администраторскую Настена обернулась и, обняв упирающуюся Ольгу, с вызовом произнесла:
   - Дураки вы все!
   Подняла глаза на камеры, и,нахально, в «боевом запале» добавила:
   - Орги – тоже!
   Потом снова обернулась к ребятам, которые, представив сумму очередного Настенького штрафа, дружно захихикали:
   - Чего ржёте? Была на проекте одна-единственная искренняя пара, а теперь не будет.
   - Ты ещё скажи, что и любовь была одна-единственная и настоящая! – с невольным презрением выговаривая навязшее на зубах слово, выкрикнул Ромка.
   - Так и есть…, - с превосходством сказала Дашко, не обращая внимания на помрачневшего Сэма. А Моцак торопливо открыла дверь, и рывком втащила Настену в помещение. Мало ли чего еще поведает народу разговорчивая подруга…

- Печально, что я оказался прав в своих опасениях…Кто там из ваших сказал, что лучше быть чудовищем снаружи, чем внутри…, - Моль подошел к книгам, не спуская с арки глаз, и начал торопливо перебирать плесневелые тома, пытаясь найти нужный. Он сдвинул одну из стопок в сторону, и она, покачнувшись, упала, подняв облако пыли.
   - Вам надо изводить монстров в себе, а вы их разводите, старательно прикармливаете…Какие вы всё-таки гады! - старик остановился, учащенно дыша, держась соскальзывающей рукой за полку. Со стороны арки раздался шорох, а потом лязг задевшей стену кольчуги.
   - Гады…, - с нескрываемым отвращением повторил Моль, повернувшись в сторону звука, схватил стоящие у стены щипцы для камина, и швырнул их в темень арки. Кто-то ойкнул басом, предсмертно замигал (как при перебоях на подстанции) верхний свет, и огромная тень, едва помещающаяся в проеме, поднялась в полный рост.
   - Стой, - приказным тоном скомандовал кому-то Май.
   Но тень дернулась к выходу из арки.
   - Уволю, - спокойно пообещал Абрикосов. Тень нерешительно замерла, потом что-то нервно ударилось о стену, как громадный кулак раздосадованного человека. И послышались удаляющиеся грузные шаги, сопровождающиеся звуком шаркающей по камню металлической щетки.

А Дракон, казалось, не подозревал о терзаниях землян.
   Не торопясь, шумно выдыхая горячий газ, он прополз к своей кучке, чуть привстав, рванул мощной лапой неровности породы на стене, и кучка оказалась засыпанной метровым слоем скалистого грунта.
   - Вот и закопал, - прокомментировал тихо АСС.
   - Заодно и тоннель засыпал почти, - отозвалась Наташа, - Теперь ты там только ползком сможешь пролезть.
   - Ну, я туда и не собирался, мне очень хочется рассмотреть его поближе. Когда еще будет шанс увидеть вблизи дракона, да еще в перьях, да еще марсианского…
   - Даже не думай! Немедленно домой!
   - Натусик, летать я пока не умею, ты ведь не путаешь меня с Маем? А подняться на 15 метров вертикально вверх иначе никак. И ты, знаешь, по-моему, он меня совершенно не ощущает.. Это прекрасная возможность наблюдать реликтовое животное в его естественной среде обитания.
   Дракон действительно неторопливо полз в сторону хода, из которого появился, не проявляя никаких признаков беспокойства. Хвост его растянулся метров на 10 , и Саша пристроился за самым его кончиком.
   Наташа прекратила уговоры, чтобы не поднимать лишнего шума. Саша двигался осторожно, зверюга его не чуяла, видно было не очень хорошо, но все-таки просматривались бесчисленные ответвления в стороны, обвалы породы. Никаких костей – обглоданных или не очень – пока не попадалось, что радовало. С другой стороны – может он и кости переваривает без проблем?

- Вот как? – с преувеличенным уважением спросил Моль. – И там, наверное, лежат рядами мумии людей с вырванными сердцами, выеденными мозгами…
   - Ты знаешь…, - с легкой иронией произнес Абрикосов, - у некоторых и выедать нечего…
   - Чудовища. И правда, чудовища .Не понимающие, как они омерзительны…, - содрогнулся от гадливости Моль.
   - Не надо представлять всё так буквально. Отключи больное воображение. Большинство людей не способны на настоящие убийства. А от душевных переживаний и мысленных терзаний ещё никто не умирал! – разозлился то ли на него, то ли на себя ( за собственную попытку оправдаться) Май.
   - Сначала – виртуальные, потом пойдут реальные …Аппетиты растут. А любое действие всегда начинается с мысли.
   - Но не любая мысль заканчивается действием!
   - Только это и утешает…, – сухо сказал старик, и начал неловко складывать в стопку разлетевшиеся книги, но вдруг замер посреди бумажной кучи, обхватив голову подагрическими руками и внезапно, без всякого перехода, севшим голосом произнес:
   - Ненавижу...ненавижу…ненавижу! – и зажмурился, силясь сдержать рвущуюся наружу душевную боль.
   - Нас? За что же? – беспечно полюбопытствовал Май.
   - Вы…, -старик прерывисто вздохнул сквозь стиснутые зубы. – Вы так разочаровали меня!
   Он ударил ребром ладони по какому-то жесткому фолианту, инстинктивно стремясь перебить одну боль другой, и невесть откуда взявшиеся слезы хлынули из глаз, пролагая себе путь в сетке морщин.
   - У-у-у, – протянул Абрикосов, видимо, не на шутку опасаясь потопа после погрома.
   - Что вы делаете с собой? Что вы делаете с миром? Как жить среди вас, когда вы такие твари? – закричал Моль. Он закрыл лицо руками, но слезы просачивались сквозь пальцы, капая на колени.
   - Вы сделали из своего мира клоаку!...И не только из своего, - он несколько раз ударил себя кулачком по впалой груди, видимо, намекая на животный мир. - А могли бы сделать рай!
   - Всяким «молям» здесь раздолье…, - справедливо заметил Май.- Или ты от всех делегирован? А Рая для людей быть просто не может.
   - Хотя бы ада быть не должно! Лучше бы действительно жрали друг друга, хрустя костями, чем этот невидимый снаружи ад…, - глаза Моля сверкали возмущенно на чумазом от пыли лице. - Нет рая, так значит и ада быть не должно. Вашего рукотворного ада!
   - Куда же без него? – невесело усмехнулся Май.